Неточные совпадения
— Нет, мрачные. Ты знаешь, отчего я еду нынче, а не завтра? Это признание, которое меня давило, я хочу тебе его сделать, — сказала Анна, решительно откидываясь
на кресле и
глядя прямо в глаза Долли.
Но в продолжение того, как он сидел в жестких своих
креслах, тревожимый мыслями и бессонницей, угощая усердно Ноздрева и всю родню его, и перед ним теплилась сальная свечка, которой светильня давно уже накрылась нагоревшею черною шапкою, ежеминутно грозя погаснуть, и
глядела ему в окна слепая, темная ночь, готовая посинеть от приближавшегося рассвета, и пересвистывались вдали отдаленные петухи, и в совершенно заснувшем городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, горемыка неизвестно какого класса и чина, знающая одну только (увы!) слишком протертую русским забубенным народом дорогу, — в это время
на другом конце города происходило событие, которое готовилось увеличить неприятность положения нашего героя.
Орехова солидно поздоровалась с нею, сочувственно
глядя на Самгина, потрясла его руку и стала помогать Юрину подняться из
кресла. Он принял ее помощь молча и, высокий, сутулый, пошел к фисгармонии, костюм
на нем был из толстого сукна, но и костюм не скрывал остроты его костлявых плеч, локтей, колен. Плотникова поспешно рассказывала Ореховой...
Самгину восклицание Таисьи показалось радостным, рукопожатие ее особенно крепким; Юрин, как всегда, полулежал в
кресле, вытянув ноги под стол, опираясь затылком в спинку
кресла,
глядя в потолок; он протянул Самгину бессильную руку, не взглянув
на него. Таисья
на стуле, рядом с ним, пред нею тетрадь, в ее руке — карандаш.
— Нет, — резко сказала она. — То есть — да, сочувствовала, когда не видела ее революционного смысла. Выселить зажиточных из деревни — это значит обессилить деревню и оставить хуторян такими же беззащитными, как помещиков. — Откинулась
на спинку
кресла и, сняв очки, укоризненно покачала головою,
глядя на Самгина темными глазами в кружках воспаленных век.
Попов проводил ее до двери, вернулся, неловко втиснул себя в
кресло, вынул кожаный кисет, трубку и, набивая ее табаком, не
глядя на Самгина, спросил небрежно...
— Весьма опасаюсь распущенного ума! — продолжал он,
глядя в окно, хотя какую-то частицу его взгляда Клим щекотно почувствовал
на своем лице. — Очень верно сказано: «Уме недозрелый, плод недолгой науки». Ведь умишко наш — неблаговоспитанный кутенок, ему — извините! — все равно, где гадить —
на кресле,
на дорогом ковре и
на престоле царском, в алтарь пустите — он и там напачкает. Он, играючи, мебель грызет, сапог, брюки рвет, в цветочных клумбах ямки роет, губитель красоты по силе глупости своей.
Обломов не мог опомниться; он все стоял в одном положении, с ужасом
глядя на то место, где стоял Захар, потом в отчаянье положил руки
на голову и сел в
кресло.
— О, баловень, сибарит! — говорил Волков,
глядя, куда бы положить шляпу, и, видя везде пыль, не положил никуда; раздвинул обе полы фрака, чтобы сесть, но, посмотрев внимательно
на кресло, остался
на ногах.
— Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А
на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, — дня в три не разберутся, все не
на своем месте: картины у стен,
на полу, галоши
на постели, сапоги в одном узле с чаем да с помадой. То,
глядишь, ножка у
кресла сломана, то стекло
на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто
на старой квартире: беги туда…
— Разумеется, есть большая доля правды в учении Дарвина, — говорил Колосов, развалясь
на низком
кресле, сонными глазами
глядя на княгиню Софью Васильевну, — но он переходит границы. — Да.
После нескольких минут он опять, влекомый тою же непреодолимою силой, повернулся посмотреть,
глядят ли
на него или нет, и увидел, что Lise, совсем почти свесившись из
кресел, выглядывала
на него сбоку и ждала изо всех сил, когда он поглядит; поймав же его взгляд, расхохоталась так, что даже и старец не выдержал...
Она сидела за столом сбоку, в
креслах, а рядом с нею,
на диване, хорошенький собою и еще очень молодой Калганов; она держала его за руку и, кажется, смеялась, а тот, не
глядя на нее, что-то громко говорил, как будто с досадой, сидевшему чрез стол напротив Грушеньки Максимову.
Наружность у Антония (так звали ябедника) была необыкновенно сладостная. Круглая фигура, большой живот, маленькая лысая голова, сизый нос и добродушные глаза, светившиеся любовью к ближним. Когда он сидел в
кресле, сложив пухлые руки
на животе, вращая большими пальцами, и с тихой улыбкой
глядел на собеседника, — его можно было бы принять за олицетворение спокойной совести. В действительности это был опасный хищник.
Он остановился, как будто злоба мешала ему говорить. В комнате стало жутко и тихо. Потом он повернулся к дверям, но в это время от
кресла отца раздался сухой стук палки о крашеный пол. Дешерт оглянулся; я тоже невольно посмотрел
на отца. Лицо его было как будто спокойно, но я знал этот блеск его больших выразительных глаз. Он сделал было усилие, чтобы подняться, потом опустился в
кресло и,
глядя прямо в лицо Дешерту, сказал по — польски, видимо сдерживая порыв вспыльчивости...
За ужином ел невероятно много, а затем садился поуютнее в
кресле и, сложив
на животе красные руки,
глядел на танцующую или играющую молодежь благодушными глазками, пока не засыпал.
Отвалившись
на вышитую шерстями спинку старинного
кресла и всё плотнее прижимаясь к ней, вскинув голову,
глядя в потолок, он тихо и задумчиво рассказывал про старину, про своего отца: однажды приехали в Балахну разбойники грабить купца Заева, дедов отец бросился
на колокольню бить набат, а разбойники настигли его, порубили саблями и сбросили вниз из-под колоколов.
Лиза ничего не отвечала ему и, не улыбаясь, слегка приподняв брови и краснея,
глядела на пол, но не отнимала своей руки; а наверху, в комнате Марфы Тимофеевны, при свете лампадки, висевшей перед тусклыми старинными образами, Лаврецкий сидел
на креслах, облокотившись
на колена и положив лицо
на руки; старушка, стоя перед ним, изредка и молча гладила его по волосам.
Марья Дмитриевна опять до того смешалась, что даже выпрямилась и руки развела. Паншин пришел ей
на помощь и вступил в разговор с Лаврецким. Марья Дмитриевна успокоилась, опустилась
на спинку
кресел и лишь изредка вставляла свое словечко; но при этом так жалостливо
глядела на своего гостя, так значительно вздыхала и так уныло покачивала головой, что тот, наконец, не вытерпел и довольно резко спросил ее: здорова ли она?
Тут Николай Сергеич тяжело оперся рукой
на стол и встал, но, обведя нас всех каким-то странным, мутным взглядом, как бы в бессилии опустился в
кресла. Анна Андреевна уже не
глядела на него, но, рыдая, обнимала Нелли…
Я — один. Или вернее: наедине с этим, другим «я». Я — в
кресле, и, положив нога
на ногу, из какого-то «там» с любопытством
гляжу, как я — я же — корчусь
на кровати.
Санин путался и сбивался, а Марья Николаевна тихонько отклонилась
на спинку
кресла, скрестила руки и
глядела на него тем же внимательным и ясным взглядом. Он наконец умолк.
— Спать я не хочу, — промолвил Полозов, грузно поднимаясь с
кресла, — а отправиться — отправлюсь и ручку поцелую. — Она подставила ему свою ладонь, не переставая улыбаться и
глядеть на Санина.
Серафима Григорьевна опять повернулась
на кресле и,
глядя в растворенное окно, нервно обрывала
на колене зелено-серый, бархатный листочек «Люби-да-помни».
Николя даже совестно сделалось, что сам он одет был трубочистом. Он тяжело опустился в
кресло и начал
глядеть на свою собеседницу. От выпитого шампанского и от волновавшей его страсти у него глаза даже выперло вперед.
Грохов действительно находился в гостиной и, усевшись там
на одно из
кресел, грустно-сентиментальным взором
глядел на висевшую против него огромную масляную картину, изображающую Психею и Амура.
На этот раз он был совершенно трезв. После того похмелья, в котором мы в первый раз встретили его, он не пил ни капли и был здрав, свеж и не столь мрачен.
— Мне это чрезвычайно лест-но, — шепелявил князь, подсаживаясь к столу,
на котором кипел самовар. Дамы тотчас же окружили его. Возле Марьи Александровны остались только Анна Николаевна да Наталья Дмитриевна. Афанасий Матвеич почтительно улыбался. Мозгляков тоже улыбался и с вызывающим видом
глядел на Зину, которая, не обращая
на него ни малейшего внимания, подошла к отцу и села возле него
на кресла, близ камина.
Наконец дверь отворялась и замученный денщик объявлял: «Кушать готово!» В столовой встречал их багровый, распаренный в кухонной духоте и сердитый Самойленко; он злобно
глядел на них и с выражением ужаса
на лице поднимал крышку с супника и наливал обоим по тарелке и, только когда убеждался, что они едят с аппетитом и что кушанье им нравится, легко вздыхал и садился в свое глубокое
кресло.
От
кресел и лампового колпака ложатся
на стены и пол знакомые, давно надоевшие тени, и когда я
гляжу на них, мне кажется, что уже ночь и что уже начинается моя проклятая бессонница.
В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду
кресел и
глядел в бинокль
на «Корневильские колокола».
Я бросил Додерляйна и опустился в
кресло, силясь привести в порядок разбегающиеся мысли… Потом
глянул на часы. Черт! Оказывается, я уже двенадцать минут дома. А там ждут.
Замирая от ужаса, оглянулся господин Голядкин назад: вся ярко освещенная лестница была унизана народом; любопытные глаза
глядели на него отвсюду; сам Олсуфий Иванович председал
на самой верхней площадке лестницы, в своих покойных
креслах, и внимательно, с сильным участием смотрел
на все совершавшееся.
Бабушка была из крупной породы, и хотя и не вставала с
кресел, но предчувствовалось,
глядя на нее, что она весьма высокого роста.
Однажды в конце сентября, ясным днем, ротмистр Аристид Кувалда сидел, по обыкновению, в своем
кресле у дверей ночлежки и,
глядя на возведенное купцом Петунниковым каменное здание рядом с трактиром Вавилова, думал.
Когда я проснулся в другой раз, было уже темно. Соболь спал.
На душе у меня было покойно и хотелось поскорее домой. Я оделся и вышел из диванной. Иван Иваныч сидел у себя в кабинете в большом
кресле совершенно неподвижно и
глядел в одну точку, и видно было, что в таком состоянии оцепенения он находился все время, пока я спал.
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке
кресел, опустила голову
на грудь, скрестила пальцы и долго
глядела в окно, прищурив глазки… Легкая краска заиграла
на свежих ее щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо
на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула
на свое плечо,
на свою протянутую руку, встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела шляпу и пошла в сад.
Гляжу: она сидит в
креслах, и тоже вся красная; а сын по-французски ей жалобу
на меня расписывает.
(Нестрашный, стукнув палкой в пол, медленно встаёт, выпрямляется, изумлён; а Губин хотел встать и — развалился, расплылся в
кресле,
глядя на всех по очереди непонимающими, вытаращенными глазами.
Доктор опустился в
кресло перед столом; минуту он сонливо
глядел на свои освещенные книги, потом поднялся и пошел в спальню.
Глагольев 1. И я так думаю. Но зачем же, скажите вы мне, пожалуйста,
глядя на него, улыбались близ сидящие дамочки и кавалеры? Чему они улыбались? И он сам, заметив, что добрые люди видят его слезы, завертелся
на кресле, покраснел, состроил
на своем лице скверную улыбочку и потом вышел из театра… B наше время не стыдились хороших слез и не смеялись над ними…
Те же, Ступендьев и Миша. Ступендьев во время этого разговора подошел к самому графу. Миша остановился у порога. Дарья Ивановна
глядит на графа,
на мужа и с звонким хохотом бросается в
кресла. Граф в смущении оглядывается и видит Ступендьева. Тот ему кланяется. Граф с досадой обращается к нему.
И в душевном смятенье стал ходить он по горницам; то
на одном
кресле посидит, то
на другом, то к окну подойдет и
глядит на безлюдную улицу, то перед печкой остановится и зачнет медные душники разглядывать… А сам то и дело всем телом вздрагивает…
Когда она вошла к нему в кабинет, он сидел в
кресле, по-прежнему красивый и величественный…
На этот раз лицо его было сильно утомлено… Глаза мигали, как у человека, которому не дают спать. Он, не
глядя на Марусю, указал подбородком
на кресло vis-а-vis. Она села.
Помню, сидел я в
кресле у настежь открытого окна и
глядел на деревья и темневшее небо.
Горданов встал, подал воды и, сидя в
кресле, нагнулся лицом к коленам. Бодростина жадно глотала воду и все продолжала смеяться,
глядя на Горданова чрез край стакана.
В гостиной было тихо, так тихо, что явственно слышалось, как стучал по потолку залетевший со двора слепень. Хозяйка дачи, Ольга Ивановна, стояла у окна,
глядела на цветочную клумбу и думала. Доктор Цветков, ее домашний врач и старинный знакомый, приглашенный лечить Мишу, сидел в
кресле, покачивал своею шляпой, которую держал в обеих руках, и тоже думал. Кроме них в гостиной и в смежных комнатах не было ни души. Солнце уже зашло, и в углах, под мебелью и
на карнизах стали ложиться вечерние тени.
Она была некрасива и не молода — Володя отлично знал это, но почему-то он был не в силах не думать о ней, не
глядеть на нее, когда она, играя в крокет, пожимала своими круглыми плечами и двигала гладкой спиной или же после долгого смеха и беготни по лестницам падала в
кресло и, зажмурив глаза, тяжело дыша, делала вид, что ее груди тесно и душно.
В самый разгар гулянья, часу в четвертом, в губернаторском павильоне, построенном
на берегу реки, собралось греться местное отборное общество. Тут были старик губернатор с женой, архиерей, председатель суда, директор гимназии и многие другие. Дамы сидели в
креслах, а мужчины толпились около широкой стеклянной двери и
глядели на каток.
Проводив своего пациента, генеральша минуту глазами, полными слез,
глядит на отца Аристарха, потом ласкающим, благоговеющим взором обводит аптечку, лечебники, счета,
кресло, в котором только что сидел спасенный ею от смерти человек, и взор ее падает
на оброненную пациентом бумажку. Генеральша поднимает бумажку, разворачивает ее и видит в ней три крупинки, те самые крупинки, которые она дала в прошлый вторник Замухришину.
Не найдя ни одной виноватой улыбки, Васильев стал искать: нет ли умного лица. И внимание его остановилось
на одном бледном, немножко сонном, утомленном лице… Это была немолодая брюнетка, одетая в костюм, усыпанный блестками; она сидела в
кресле,
глядела в пол и о чем-то думала. Васильев прошелся из угла в угол и точно нечаянно сел рядом с нею.